Нашла старую публикацию в "Известиях" (аж за 2001 год). Полистала тему - у нас такой статьи не обнаружила ни на форуме, ни на сайте.
Портрет Дориана гея
Красота - страшная сила; каждый из нас понимает ее по-своему. Андрей Житинкин, выпустивший в театре на Малой Бронной "Портрет Дориана Грея", исключением не стал: режиссер поставил спектакль о красоте, и в его спектакле она окрасилась во вполне определенные тона.
Режиссер расставил все точки над "i" и прояснил уайльдовские недоговоренности - речь идет о голубой тусовке, лорд Генри Уоттон увел любовника у художника Бэзила Холлуорда. Дориан Грей выходит на сцену в черной коже, раздеваясь, прыгает по ней полуголым, а затем остается в одних трусах и авторский текст начинает играть, бликуя до сих пор остававшимися в тени гранями. "Извините, Бэзил, я не знал, что у вас гости" произносит мило краснеющий Грей: лорд Генри оценивает стати молодого человека, и Бэзил Холлуорд ревнует. Олег Вавилов и Иван Шабалтас играют обладающих нетрадиционными сексуальными наклонностями британских аристократов, и на помощь им приходят старые как мир, проверенные временем интонации, которыми до сих пор жив провинциальный театр. Изображающие западных аристократов периферийные актеры говорят и держатся совершенно особым образом - спина судорожно вытянута (знак породы), руки свободно болтаются (светская развязность), в голосе слышна утрированная, чуть надменная любезность. И Вавилов (лорд Генри), и Шабалтас (Бэзил) артисты старой, эфросовской Бронной - они начинали, когда эпоха Эфроса подходила к концу, и проработали здесь всю жизнь. Заняли первое положение - и обросли штампами, получили звания - и растренировались: Бронная превращалась в московскую провинцию, и артисты шли на дно вместе с театром. Житинкин сделал ставку на сенсацию и скандал, но тяжеловатые, серьезные, застоявшиеся артисты не могут убедительно сыграть кокетничающих и пикирующихся геев. А потом все меняется. У Уайльда герой совращает не мужчин, а женщин - и блестяще заявленная Андреем Житинкиным тема иссякает. Теперь речь идет о красоте вообще: лорд Генри подбрасывает вверх лепестки алой розы, Дориан (Даниил Страхов) демонстрирует залу ухоженный торс и красивый профиль, режиссер обильно сдабривает действие музыкой, и пирог в результате получается переслащенным. Житинкин верно служит красоте, но автору он оказал дурную услугу - на свет божий вышли уайльдовские претенциозность и уайльдовское дурновкусие. Спектакль доводит их до логического завершения - так же, как разряженные в пух и прах щеголи пародировали одного из предшественников Уайльда, знаменитого денди Браммелла. Но последователи Браммелла знали, что надевать к фраку рыжие ботинки нельзя, а лорд Генри во втором акте как две капли воды похож на Юрия Грымова. Мысль, что и говорить, интересная - главным отечественным денди, цветком зла, растлителем душ стал отчаянно пиарящий самого себя, фантастически дурновкусный клипмейкер. Уайльда бы от этого передернуло, но по Сеньке шапка, а по Житинкину - Грымов. У режиссера есть еще одна мысль. Она сводится к тому, что порок не страшен, а красив: Житинкин взял ее у Уайльда и истолковал в меру своего понимания. (Лорд Грымов у него выходит на авансцену, закатывает рукав, медленно, с оттяжкой ширяется огромным шприцем, а потом вкусно крякает и окунает руку в бочку с водой). Порок в спектакле состоит из ряда знакомых (хотя бы понаслышке) широкой публике вещей: а - половых отклонений, б - наркомании, в - Юрия Грымова, г - притона, по которому бегает суетливая проститутка Дикая Кошка (Ольга Сирина)... А красоту олицетворяют подобранная самим режиссером музыка, пестрые костюмы, то и дело идущие в ход лепестки алой розы и, разумеется, Даниил Страхов, будущий кумир преданных искусству Андрея Житинкина юных дев и дам бальзаковского возраста. Владимир Ленин писал о том, что национальная культура двулика - есть пролетарская культура, есть культура буржуазная. Андрей Житинкин подтверждает старую мысль на новый лад: его спектакль будет невыносимо скучен для тех, кто воспитан на качественном искусстве. Зато почитательницы лаковых журналов сойдут от него с ума. Судьба Малой Бронной замкнулась - когда-то это был театр Эфроса, и публика ломилась на элитарные спектакли. Затем, после долгого безвременья, на Бронную пришел Женовач. Он работал, не оглядываясь на кассу, его спектакли становились событием для критики и становящегося все более узким слоя истинных театралов... А широкая публика на них не ходила. Бронная избавилась от Женовача и начала умирать, театр работал в самом центре Москвы, но театральная Москва о нем забыла. Тогда она позвала на царство Андрея Житинкина, и это стало воистину знаковым событием: откровенно коммерческий режиссер еще ни разу не возглавлял московский театр. Тем более театр с такой историей. И на сцену вышел лорд Генри с огромным шприцем. (Здесь зал ахнет). И Дориан Грей дернул за хвост сидящего в огромной клетке набивного попугая: чучело истошно орет, лорд Генри бросает через губу: "Не мучайте птичку!.." (Тут зал захихикает). У Малой Бронной появятся и зритель, и касса, у парадного подъезда будут толпиться жаждущие лишнего билетика, у служебного - фанатки Домогарова и Страхова. Имя театра станет нарицательным: как во времена Эфроса, но только с обратным смыслом.
2 сентября 2001 Алексей Филиппов
https://iz.ru/news/251160
)
. Там файлы каждый около 4 Гб. 
