Читаем стихи...

[Анита]

Лидия Инниш

ДВА БИЛЕТА В ПАРТЕР

Ни цветов, ни фаты, ни гостей, ни колец, ни объятий
Мне не нужно — зачем! — пусть шаги твои будут легки.
Для тебя сберегу я простое зелёное платье
И два места в партере у берега тихой реки.


Соловей увертюру начнет, наши пальцы сплетутся случайно,
В белых пачках над тёмной водой поплывут облака.
Тростниковая дудочка ветра заплачет печально,
Всё о том, что любовь бесконечна, а жизнь коротка.


А наутро тебя унесёт серебристая птица…
Отпущу. На прощанье касаясь губами щеки,
Я тебя не спрошу — не захочешь ли ты возвратиться,
Лишь на память отдам два билета в партер у реки.

***



ПРЯХА

Старуха, что пригрелась у огня…
Спокойная и мирная картина.
Лишь в воздухе, тихонечко звеня,
Подрагивает нитей паутина.
Ты смотришь зачарованно в огонь —
Столетья проплывают над тобой.


Обрывки мифов и забытых снов
Хранят о древних Пряхах предсказанья,
Что нити наших взглядов, жестов, слов
Сплетают в нить по своему желанью.
Тихонько прислоняюсь к косяку —
Не помешаю и не помогу.


Танцует нить, под пальцами скользя,
В ней пряди глупостей, покрытые патиной,
И редким золотом — хорошие друзья,
И тусклый блеск всемирной паутины.
Слежу внимательно за ловкою рукой —
Мне показалось, или там мелькнул покой?


Широкий солнца луч упал в окно,
И заиграли старые обноски.
Тяжёлым занавесом стало полотно,
И сценою — источенные доски.
А он, играя, глянул мне в глаза —
И будто что-то важное сказал.


Моей судьбы дешёвенькая нить
Вдруг засияла яркой канителью,
Ты, Пряха, этого не можешь изменить,
Как не исправить прошлого плетенья.
Одно прошу: хотя б в конце пути
Вплети его, пожалуйста, вплети!

***


ВЫСТРЕЛ

Выстрел в сердце. Навылет. В упор.
Почему я дышу до сих пор?


Что кричать, если нет слов?
Это смерть — или это любовь?


Респектабелен неотразимо.
Смотрит ласково. Смотрит мимо.


Улыбнётся, ломая бровь:
«Не уверен, что это любовь.»


Повернувшись, уходит прочь,
Оставляя на сердце ночь,


Погружая вселенную в мрак…
Я не знала, что будет — так.

***



Я НЕ УМЕЮ ЖИТЬ


Надо мною смеётся ночь:
Обещала пораньше лечь…
Строптивою стала дочь,
В трубе наметилась течь,

Вся мебель — винтажный хлам,
Разбито детьми окно,
А день опять — пополам,
И время на всё — одно.


Вздыхают мои старики,
Сочувствие — их удел:
«Судить тебя не с руки
В такой круговерти дел.

Ведь тянется жизни нить,
Девчонкой уже не стать,
А ты не умеешь жить,
Умеешь только мечтать.»


Я не научилась жить
И быстро в уме считать,
Зато — умею дружить
И книги взахлёб читать.

Умею печь пироги,
Бездумно гулять пешком.
Умею прощать долги,
А плакать — от всех тайком.


Умею держать удар
И долго-долго терпеть.
Имею счастливый дар
В тоске и печали — петь.

И как судьбе ни кружить,
Иной мне уже не стать.
Пусть я не умею жить.
Зато — умею летать.

***


СНОВА

Я опять не слежу за ногами,
Я опять облаками любуюсь,
Я опять измеряю шагами
Параллели заплаканных улиц.
Снова в лужах купается небо,
Докрасна фонарями нагрето.
Пахнет ночь карамелью и хлебом,
Я опять от тебя за полсвета…


Я опять от тебя за полжизни…
Привыкаю с трудом, понемногу.
Становлюсь и смелей, и капризней,
Между луж выбирая дорогу.
Снова в лицах случайных прохожих
Я с тобою ищу совпаденья.

Замечаю хороших… похожих…
Только это — не ты, к сожаленью.

***



МОЙ АНГЕЛ

Люблю тебя, мой нежный. Затерялось
Прозвание твоё в веках и странах.
Ещё вчера мне в полусне казалось,
Что я владею тем наречьем странным.


Я в темноте твоё шептала имя,
Дождь тарантеллу танцевал на крыше.
Но, видимо, гроза в Ершалаиме,
Ты занят был. Меня ты не услышал.


Там ваших было много. Шорох крыльев
Мешался с шумом чёрных кипарисов,
А у подножия креста средь душной пыли
Метался жребий о Господних ризах…


Ждала тебя, мой нежный. Поздним утром
Вернулся — я окна не закрывала.
Ты улыбнулся ласково и мудро,
А я спросонья имя прошептала.


И стало, как всегда: усталый ангел
Дремал в кольце целительных объятий.
И за окном — сирень. И соловей в овраге.
И два крыла на стуле у кровати.

****


ВИОЛОНЧЕЛЬ

Со смычком вспорхнула рука,
Вы на краешек стула присели,
Чуть коленями тронув бока
Вашей старенькой виолончели.
Вы меня захватили в плен,
Мне не выйти из этого зала,
Я в оковах Ваших колен
Предсказуемо оказалась:

Ах, зачем я смотрела на Вас,
Вашей чудной игрой восхищаясь,
Под прицел ослепительных глаз,
Как девчонка, опять подставляясь!

В этом зале с лепным потолком
Вы, вполне в соответствии с ролью,
Проводя мне по горлу смычком,
Выпускаете звуки на волю.
И пока мне хватает силы,
Я сказать Вам хочу: во-первых,
Вашу лучшую пьесу, милый,
Вы сыграли на моих нервах.

А ещё я скажу чуть слышно,
Что люблю Вас на самом деле…
Что любви не бывает выше,
Чем у старой виолончели.

***

https://ridero.ru/books/pesy_dlya_staro ... extpreview

[Uuuhshiny]

У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…
А, помню, старуха соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.

И часто, платок затянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на нее насмотреться.

– Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь – уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю: меня ему жалко…

Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица.
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.

И сядет к огню в уголке своем тесном,
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…
Дай бог ему отдыха в царстве небесном!
– И тихо вздыхала: – Жалел меня очень.

В ту пору все это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой – тревога в нем стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка,
– Как верно она про любовь говорила!

Ирина Снегова

[Анита]

Вот нравится мне всё-таки этот автор...

Лидия Инниш

У него в голове - мириады различных миров.
Он их строит и рушит согласно велению мага.
Он из капли воды новый мир нам составить готов,
А бумага все стерпит, она же на то и бумага.
Он, конечно, безумен, его невозможно понять
Завсегдатаям баров и мерно жующим подросткам.
Ну-ка, матери, прячьте детей - он их может отнять,
Пробудив у ребенка горячую тягу к подмосткам.
Он актер. Он творец. Он навеки продавшийся раб.
Он безумьем своим проникает под тонкую кожу,
И в моей голове воцаряется, старых кумиров поправ,
И теперь - разве я не безумная женщина тоже?

***

[blir]

Если бы "Варшавская мелодия" случилась в 19-м веке. Возможен и такой конец истории ...

Алексей Апухтин

С курьерским поездом

1

"Ну, как мы встретимся?- невольно думал он,
По снегу рыхлому к вокзалу подъезжая.-
Уж я не юноша и вовсе не влюблен...
Зачем же я дрожу? Ужели страсть былая
Опять как ураган ворвется в грудь мою
Иль только разожгли меня воспоминанья?"
И опустился он на мерзлую скамью,
Исполнен жгучего, немого ожиданья.
Давно, давно, еще студентом молодым,
Он с нею встретился в глуши деревни дальней.
О том, как он любил и как он был любим
Любовью первою, глубокой, идеальной,
Как планы смелые чертила с ним она,
Идее и любви всем жертвовать умея,-
Про то никто не знал, а знала лишь одна
Высоких тополей тенистая аллея.
Пришлось расстаться им, прошел несносный год.
Он курс уже кончал, и новой, лучшей доли
Была близка пора... И вдруг он узнает,
Что замужем она, и вышла против воли.
Чуть не сошел с ума, едва не умер он,
Давал нелепые, безумные обеты,
Потом оправился... С прошедшим примирен,
Писал ей изредка и получал ответы;
Потом в тупой борьбе с лишеньями, с нуждой
Прошли бесцветные, томительные годы;
Он привыкал к цепям, и образ дорогой
Лишь изредка блестел лучом былой свободы,
Потом бледнел, бледнел, потом совсем угас.
И вот, как одержал над сердцем он победу,
Как в тине жизненной по горло он погряз,-
Вдруг весть нежданная: "Муж умер, и я еду".
- "Ну, как мы встретимся?" А поезд опоздал....
Как ожидание бывает нестерпимо!
Толпою пестрою наполнился вокзал,
Гурьба артельщиков прошла, болтая, мимо,
А поезда всё нет, пора б ему прийти!
Вот раздался свисток, дым по дороге взвился...
И, тяжело дыша, как бы устав в пути,
Железный паровоз пред ним остановился.

2

"Ну, как мы встретимся?"-так думала она,
Пока на всех порах курьерский поезд мчался.
Уж зимний день глядел из тусклого окна,
Но убаюканный вагон не просыпался.
Старалась и она заснуть в ночной тиши,
Но сон, упрямый сон бежал всё время мимо:
Со дна глубокого взволнованной души
Воспоминания рвались неудержимо.
Курьерским поездом, спеша Бог весть куда,
Промчалась жизнь ее без смысла и без цели,
Когда-то, в лучшие, забытые года,
И в ней горел огонь, и в ней мечты кипели!
Но в обществе тупом, средь чуждых ей натур
Тот огонек задут безжалостной рукою:
Покойный муж ее был грубый самодур,
Он каждый сердца звук встречал насмешкой злою.
Был человек один.- Тот понял, тот любил...
А чем она ему ответила?- Обманом...
Что ж делать? Для борьбы ей не хватило сил,
Да и могла ль она бороться с целым станом?
И вот увидеться им снова суждено...
Как встретятся они? Он находил когда-то
Ее красавицей, но это так давно...
Изменят хоть кого утрата за утратой!
А впрочем... Не блестя, как прежде, красотой,
Черты остались те ж, и то же выраженье...
И стало весело ей вдруг при мысли той,
Всё оживилося в ее воображеньи!
Сидевший близ нее и спавший пассажир
Качался так смешно, с осанкой генерала,
Что, глядя на него и на его мундир,
Бог знает отчего, она захохотала.
Но вот проснулись все,- теперь уж не заснуть...
Кондуктор отобрал с достоинством билеты;
Вот фабрики пошли, свисток - и кончен путь.
Объятья, возгласы, знакомые приветы...
Но где же, где же он? Не видно за толпой,
Но он, конечно, здесь... О, Боже, неужели
Тот, что глядит сюда, вон этот, пожилой,
С очками синими и в меховой шинели?

3

И встретились они, и поняли без слов,
Пока слова текли обычной чередою,
Что бремя прожитых бессмысленно годов
Меж ними бездною лежало роковою.
О, никогда еще потраченные дни
Среди чужих людей, в тоске уединенья,
С такою ясностью не вспомнили они,
Как в это краткое и горькое мгновенье!
Недаром злая жизнь их гнула до земли,
Забрасывая их слоями грязи, пыли...
Заботы на лице морщинами легли,
И думы серебром их головы покрыли!
И поняли они, что жалки их мечты,
Что под туманами осеннего ненастья
Они - поблекшие и поздние цветы -
Не возродятся вновь для солнца и для счастья!
И вот, рука в руке и взоры опустив,
Они стоят в толпе, боясь прервать молчанье...
И в глубь минувшего, в сердечный их архив
Уже уходит прочь еще воспоминанье!
Ему припомнилась та мерзлая скамья,
Где ждал он поезда в волнении томящем,
Она же думала, тревогу затая:
"Как было хорошо, когда в вагоне я
Смеялась от души над пассажиром спящим!"

1870

http://apukhtin.ouc.ru/s-kyryerskim-poyezdom.html

[Анита]

Да, действительно...

[blir]

Прямо про меня сегодня.

Врывается, перебивая Баха

…Врывается, перебивая Баха,
я не виню её — стена моя тонка.
Блатная музыка, ни горечи, ни страха,
одно невежество, бессмыслица, тоска.
Шальная, наглая, как будто нету смерти,
девица липкая, глаза как два нуля.
…И что мне Бранденбургские концерты,
зачем мне жизнь моя, что стоит жизнь
моя?

Борис Рыжий

[Слава]

Леонид Филатов

Полоса препятствий

Не о том разговор, как ты жил до сих пор,
Как ты был на решения скор,
Как ты лазал на спор через дачный забор
И препятствий не видел в упор...

Да, ты весело жил, да, ты счастливо рос,
Сладко елось тебе и спалось,
Только жизнь чередует жару и мороз,
Только жизнь состоит из полос...

И однажды затихнут друзей голоса,
Сгинут компасы и полюса,
И свинцово проляжет у ног полоса,
Испытаний твоих полоса...

Для того-то она и нужна, старина,
Для того-то она и дана,
Чтоб ты знал, какова тебе в жизни цена
С этих пор и на все времена.

Ты ее одолей. Не тайком, не тишком,
Не в объезд — напрямик и пешком,
И не просто пешком, то бишь вялым шажком,
А ползком да еще с вещмешком!..

И однажды сквозь тучи блеснут небеса
И в лицо тебе брызнет роса —
Это значит, что пройдена та полоса,
Ненавистная та полоса...

А теперь отдыхай и валяйся в траве,
В безмятежное небо смотри...
Только этих полос у судьбы в рукаве
Не одна, и не две, и не три...

1986 г.

[Алёнушка]

Открываю томик одинокий –
томик в переплёте полинялом.
Человек писал вот эти строки.
Я не знаю, для кого писал он.

Пусть он думал и любил иначе
и в столетьях мы не повстречались...
Если я от этих строчек плачу,
значит, мне они предназначались.

Вероника Тушнова

***

Артистка

Концерт. На знаменитую артистку,
Что шла со сцены в славе и цветах,
Смотрела робко девушка-хористка
С безмолвным восхищением в глазах.

Актриса ей казалась неземною
С ее походкой, голосом, лицом.
Не человеком - высшим божеством,
На землю к людям посланным судьбою.

Шло "божество" вдоль узких коридоров,
Меж тихих костюмеров и гримеров,
И шлейф оваций гулкий, как прибой,
Незримо волочило за собой.

И девушка вздохнула:- В самом деле,
Какое счастье так блистать и петь!
Прожить вот так хотя бы две недели,
И, кажется, не жаль и умереть!

А "божество" в тот вешний поздний вечер
В большой квартире с бронзой и коврами
Сидело у трюмо, сутуля плечи
И глядя вдаль усталыми глазами.

Отшпилив, косу в ящик положила,
Сняла румянец ватой не спеша,
Помаду стерла, серьги отцепила
И грустно улыбнулась:- Хороша...

Куда девались искорки во взоре?
Поблекший рот и ниточки седин...
И это все, как строчки в приговоре,
Подчеркнуто бороздками морщин...

Да, ей даны восторги, крики "бис",
Цветы, статьи "Любимая артистка!",
Но вспомнилась вдруг девушка-хористка,
Что встретилась ей в сумраке кулис.

Вся тоненькая, стройная такая,
Две ямки на пылающих щеках,
Два пламени в восторженных глазах
И, как весенний ветер, молодая...

Наивная, о, как она смотрела!
Завидуя... Уж это ли секрет?!
В свои семнадцать или двадцать лет
Не зная даже, чем сама владела.

Ведь ей дано по лестнице сейчас
Сбежать стрелою в сарафане ярком,
Увидеть свет таких же юных глаз
И вместе мчаться по дорожкам парка...

Ведь ей дано открыть мильон чудес,
В бассейн метнуться бронзовой ракетой,
Дано краснеть от первого букета,
Читать стихи с любимым до рассвета,
Смеясь, бежать под ливнем через лес...

Она к окну устало подошла,
Прислушалась к журчанию капели.
За то, чтоб так прожить хоть две недели,
Она бы все, не дрогнув, отдала!


Эдуард Асадов. Остров Романтики.
Москва: Молодая гвардия, 1969.

[Алёнушка]

Что такое счастье?

Что же такое счастье?
Одни говорят:- Это страсти:
Карты, вино, увлеченья -
Все острые ощущенья.
Другие верят, что счастье -
В окладе большом и власти,
В глазах секретарш плененных
И трепете подчиненных.
Третьи считают, что счастье -
Это большое участие:
Забота, тепло, внимание
И общность переживания.
По мненью четвертых, это
С милой сидеть до рассвета,
Однажды в любви признаться
И больше не расставаться.
Еще есть такое мнение,
Что счастье - это горение:
Поиск, мечта, работа
И дерзкие крылья взлета!
А счастье, по-моему, просто
Бывает разного роста:
От кочки и до Казбека,
В зависимости от человека!

Эдуард Асадов

[Алёнушка]

Евгений Евтушенко

НЕ ВОЗГОРДИСЬ

Смири гордыню - то есть гордым будь.
Штандарт - он и в чехле не полиняет.
Не плачься, что тебя не понимают, -
поймёт когда-нибудь хоть кто-нибудь.

Не самоутверждайся. Пропадёт,
подточенный тщеславием, твой гений,
и жажда мелких самоутверждений
лишь к саморазрушенью приведёт.

У славы и опалы есть одна
опасность - самолюбие щекочут.
Ты ордена не восприми как почесть,
не восприми плевки как ордена.

Не ожидай подачек добрых дядь
и, вытравляя жадность, как заразу,
не рвись урвать. Кто хочет всё и сразу,
тот беден тем, что не умеет ждать.

Пусть даже ни двора и ни кола,
не возвышайся тем, что ты унижен.
Будь при деньгах свободен, словно нищий,
не будь без денег нищим никогда!

Завидовать? Что может быть пошлей!
Успех другого не сочти обидой.
Уму чужому втайне не завидуй,
чужую глупость втайне пожалей.

Не оскорбляйся мнением любым
в застолье, на суде неумолимом.
Не добивайся счастья быть любимым, -
умей любить, когда ты нелюбим.

Не превращай талант в козырный туз.
Не козыри - ни честность ни отвага.
Кто щедростью кичится - скрытый скряга,
кто смелостью кичится - скрытый трус.

Не возгордись ни тем, что ты борец,
ни тем, что ты в борьбе посередине,
и даже тем, что ты смирил гордыню,
не возгордись - тогда тебе конец.

1970

[Анита]

Белла Ахмадуллина

По улице моей который год
звучат шаги - мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.

Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.

О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.

Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и - мудрая - я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.

И вот тогда - из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.

1959

В детстве, услышав романс на эти стихи, я понимала их совсем по-другому. И уход друзей мыслила совершенно однозначно. Теперь я вижу, что стихи не о том, о чём я думала...

[vak]

К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.

Вот в этих двух строках для меня весь смысл этих стихов. А еще - одиночество среди людей...

[appleflower]

В детстве, услышав романс на эти стихи, я понимала их совсем по-другому. И уход друзей мыслила совершенно однозначно. Теперь я вижу, что стихи не о том, о чём я думала...

+1

[Алёнушка]

Евгений Евтушенко

Проклятье века — это спешка,
и человек, стирая пот,
по жизни мечется, как пешка,
попав затравленно в цейтнот.

Поспешно пьют, поспешно любят,
и опускается душа.
Поспешно бьют, поспешно губят,
а после каются, спеша.

Но ты хотя б однажды в мире,
когда он спит или кипит,
остановись, как лошадь в мыле,
почуяв пропасть у копыт.

Остановись на полдороге,
доверься небу, как судье,
подумай — если не о боге —
хотя бы просто о себе.

Под шелест листьев обветшалых,
под паровозный хриплый крик
пойми: забегавшийся — жалок,
остановившийся — велик.

Пыль суеты сует сметая,
ты вспомни вечность наконец,
и нерешительность святая
вольется в ноги, как свинец.

Есть в нерешительности сила,
когда по ложному пути
вперед на ложные светила
ты не решаешься идти.

Топча, как листья, чьи-то лица,
остановись! Ты слеп, как Вий.
И самый шанс остановиться
безумством спешки не убий.

Когда шагаешь к цели бойко,
как по ступеням, по телам,
остановись, забывший бога,—
ты по себе шагаешь сам!

Когда тебя толкает злоба
к забвенью собственной души,
к бесчестью выстрела и слова,
не поспеши, не соверши!

Остановись, идя вслепую,
о население Земли!
Замри, летя из кольта, пуля,
и бомба в воздухе, замри!

О человек, чье имя свято,
подняв глаза с молитвой ввысь,
среди распада и разврата
остановись, остановись!

[snejok]

До появления Рождества, возможно, уместно опубликовать здесь ето :


Вернуться бы к родительскому дому,
Когда закат смиренно догорает
И ночь, неслышно расточая дрёму,
Несчастных и скорбящих обнимает.
Как бремя, бросив чёрную усталость,
Что дни тебе лихие завещали –
Ты робким шагом потревожишь радость
Тому, кого любили здесь и ждали.

Старушка-мать обнимет у порога,
И ты, склонивши голову, утонешь
В её улыбке, ласковой и строгой,
И будешь звать её, как звать на помощь…
И в дом вернёшься, после дальних странствий
Последний твой приют неразделённый,
Шепча слова неслышные в пространство,
В икону взгляд уставив утомлённый:
Вернулся, чтоб заката дожидаться,
Ведь солнце краткий путь твой исчерпало…

О тайный вопль прозревшего скитальца,
Что Родину увидел запоздало!


автор: Димчо Дебелянов