На всякий случай, вот расшифровка того, что сказал Даниил в "Апокрифе". Когда видишь "письменно", ощущение немного другое. Мне понравилось!
ТЕМА ПРОГРАММЫ "АПОКРИФ": "СТАРОСТЬ"
Ведущий: — Даниил, Вы — человек молодой, энергичный, Вы когда-нибудь говорили в жизни: «Старость — не радость»?Даниил Страхов: — Ну, чуть было не перебил Вас, ибо впервые произнёс я «Старость — не радость» до тридцати…
В.: — О, рекорд поставлен…
ДС: — Вот… так что «кольнуло», конечно, заранее, вот… до тридцатилетнего юбилея. Мало того, могу сказать, что, как только мне стукнуло тридцать лет, я подумал о том, что когда-то у меня должна быть пенсия, и, Боже мой, я пять лет уже безработный. Официально. Мысли о том, что когда-то, вот, так сказать, та самая деятельность, о которой Вы говорите, наверняка может закончиться, и что же, Боже мой, тогда меня ждёт — конечно, эти мысли возникали у меня в голове…
<…> (вопрос о "восточном" и "западном" вариантах старости)
В.: — …Хотите на Восток, где Вас будут почитать…
ДС: — Но при этом не факт, что любить, да, Вы это имеете в виду?..
В.: — … или на Запад, где, может быть, о любви ещё меньше говорят, но зато у Вас будет комфорт?..
ДС: — Дом Ветеранов мне обеспечен…
В.: — Да. Что бы Вы выбрали сегодня, а потом, когда-нибудь, Вы посмотрите эту программу и скажете: «Ой, да я, кажется, ошибся»…
ДС: — …да…
В.: — или наоборот…
ДС: — Ну, я бы, наверное, не выбрал ни того, ни другого…
В. (смеясь): — …хорошо!..
ДС: — …потому как я воспитан, и моё какое-то становление личности пришлось на 90-е года, когда «не верь, не бойся, не проси», поэтому, конечно, вот эти вот мысли, старые добрые мысли о чулке, о кубышке, зарытой в огороде, где-нибудь там, за МКАДом, вот, так сказать, пока есть возможность— может быть, нужно подумать о каком-нибудь там домишке на берегу моря, где-нибудь, если вдруг повезёт, да?.. Вот, на самом деле, если говорить честно…
В.: — У нас честная программа…
ДС: — Да. Вот, наверное, вот в этом направлении лежат мои мысли. Если говорить о своей старости. И, опять-таки, в смысле того, что вот, куда мне сейчас с моими стариками, которых у меня тоже три аж человека? И я прекрасно знаю, как живут мои собратья-актёры в преклонном возрасте. Так что вот такие вот «не печальные» мысли в тридцать один год.
<...> (разговор о том. что в русской классической литературе практически нет привлекательных, значимых образов стариков — главных героев книг)
В.: — Даниил, какую книгу Вы бы посоветовали про старость…
ДС: — Про старость? Ой…
В.: —… нашим телезрителям?
ДС: — Ну, вот, вспоминая о каких-то там последних романах, книгах, которые я мог прочесть — последнего времени, да? Мы уже поняли, что в русской литературе искать бессмысленно, что бы то ни было…
В.: — …бессмысленно абсолютно…
ДС: — Я с радостью вдруг — вспомнил, вспомнил, вспомнил, Боже мой, я это читал! — потому что я это уже сыграл… это не реклама, но, тем не менее… (обращаясь к одному из участников перограммы) Ваш коллега, мюнхенец, написал роман «Мика и Альфред». Я бы сказал, что это не роман про старость, да — Вы, я думаю, тоже его читали — это роман про старость… про СТАРЕНИЕ без мудрости, скорее, вот так. Про старение, опять-таки, без веры, потому что вопросы, которые там поднимаются, они, в общем, не новы, да… Но вот, в очередной раз ставится перед человеком вопрос: можно ли ради… ради того, чтобы спасти, там, не знаю, опять-таки, безвинно обиженных русских стариков, можно ли ради этого убить парочку, троечку каких-нибудь «плохишей-мальчишей»…вот…
В.: — Ну, это у нас уже Достоевский задумывался над этим…
ДС: — Ну, старуху, опять-таки, ту же самую старуху-процентщицу, конечно…
<...> (разговор о нравственных ценостях и о том, как можно облегчить участь человека в старости)
ДС: — …Мне кажется, что есть проблема не только социальная, но и, всё-таки, проблема того безбожия, которое у нас вот, так сказать, происходит из поколения в поколение. Уж извините, я не хочу тут выступать в роли некого проповедника, да, и обращать всех к Господу, но, тем не менее, я смотрю на своих бабушек, на своего дедушку… у меня две бабушки и один дедушка, я счастливый внук… Они в Бога не верят, они безбожники. И вот они подошли к этому пределу... Я их спрашиваю, у меня даже была такая идея снять фильм… поговорить со своими стариками о смерти. Но я, честно говоря, не рискнул, потому что мне показалось, что это будет жестоко по отношению к ним, к людям, которые подошли к этому, и волей-неволей всё равно об этом, наверное, думают — или не хотят думать. Вот. Но… вот для них это — как запретная тема. Они очень любят жить…
В.: — Это правильно! Они запрещают себе об этом думать, да… А если где есть запрет, там и «нагнаивается»…
ДС: — Давайте возьмём следующее поколение: мои родители, да? Это — поколение так называемых «семидесятников». Это люди, которые, в общем — ну, за редким исключениям— к Богу тоже не пришли, и, собственно, никто их в православной традиции воспитать и не мог. Это люди, которые в поисках Бога ушли — кто в какие-то там тибетские, да, какие-то дела, кто стал поклонником Блаватской и всяких разнообразных эзотерических, значит, учений, но это тоже люди, в общем-то, которые теперь, к своим пятидесяти, не знают, что им, собственно, с этим со всем делать. И получается так, что каждое наше поколение, оно, в общем-то, вот — то, о чём Вы говорили, то, о чём говорил Валера — вот эта вот традиция, да, воспринимать опыт наших отцов, в том числе, и духовный — она, разумеется, давным-давно порублена и порушена. Поэтому, вот, по поводу того, что нужно наконец-таки взять и поднять проблему о каких-то реформах, о социальных преобразованиях — мне кажется, что это, в общем-то, не главное. Потому что пока в голове не произойдёт вот этот слом — уважение к старикам не только потому, что «так надо», потому что вот «так положено», а это должно идти, вот, из сердца. А сердце — оно зажигается другим способом.
_____
По-моему, Даниил очень хорошо подвёл итог дискуссии. Можно сказать, это как раз то, к чему они все пришли в разговоре. Другое дело — как скоро это можно исполнить, и исполнимо ли это в ближайшем будущем вообще, но он ведь прав...
Сисадмин, он же техдиректор в больнице, а на студии домашняя техногенная катастрофа. Лечим. 
