Актер Даниил Страхов: Любая новая работа требует своего ключа
Продолжаем рубрику «Зеркало для героя». 1 мая с 9 утра на телеканале РЕН ТВ покажут подряд все 12 серий ретродетектива «Зло» режиссера Алексея Мурадова, экранизацию одноименного романа Эдуарда Хруцкого. Главную роль, журналиста Юрия Ельцова, сыграл Даниил Страхов. Мы побеседовали с артистом, чтобы разобраться в хитросплетениях детективной истории и мотивации персонажа, которого он воплотил на экране. Говорили и о поэзии, театре, памяти.
Однажды я услышала, что хорошее кино получается тогда, когда режиссер мотивирован не желанием набить карман или показать всем свою гениальность, а стремлением обратиться к людям: «одумайтесь» или «полюбуйтесь». А хороший актер — режиссер своей роли. Один из тех, кто прокладывает собственный путь в искусстве и в жизни, — Даниил Страхов. В сериале «Зло» он играет принципиального журналиста Юрия Ельцова, который опасно близко подобрался к «бриллиантовой мафии» в СССР конца 1970-х — начала 1980-х годов.
— Жанр ретродетектива требует особого актерского подхода? Почему этот жанр так востребован сейчас и, если пофантазировать, что может прийти ему на смену лет через десять?
— Любая новая работа требует своего ключа. Не бывает повторов. Как и съемочная группа каждый раз уникальна, со своими радостями, со своими бедами, с теми, кто становится для тебя товарищем на несколько месяцев, а иногда и дольше, и с теми, для кого съемка — это всего лишь быстрый приработок на пути к чему-то лучшему.
Ретроистория позволяет заглянуть в наше недавнее прошлое, поговорить со своей молодостью, со своими родителями, которых уже не вернуть, найти опору в том, что осталось в памяти как потерянный рай — с нашим детством и молодостью, с нашими надеждами. Это возможность точно сориентироваться в том, что такое добро и зло, ведь задним числом мы все мудрее. Мир сегодняшний так сильно дезориентировал нас, так смешал небо и землю, проведя зачастую границу внутри семьи, что побег в прошлое — это попытка найти опору.
Актер Даниил Страхов:
Любая новая работа требует своего ключа Фото: Телеканал РЕН ТВ
—
Мне ваш Юрий кажется одним из тех героев, которые всегда поступают верно, несмотря ни на что, какое бы зло их ни соблазняло.
На что такие люди-персонажи ориентируются? Что движет вашим Юрием?
— Вот именно — «кажется». Ельцов, безусловно, герой-разрушитель. Он тот, кто призван во имя справедливости карать огнем и мечом. Но одновременно это герой русской традиции, поэтому он так беспомощен в личных взаимоотношениях, такой путаник. Псевдобабник, псевдодруг, он одиночка и гордец. Им движут благородные цели, это безусловно. Но разрушает он в первую очередь себя, и это по-русски и по-честному. Внешний сюжет — борьба с коррупцией, связь власти и криминала, сюжет внутренний — это поиски смыслов: зачем жить.
Этот герой довольно долго находился в спячке. Армия, женитьба, работа журналистом, вполне успешная. Он довольно долго плывет по течению, формально ничего для этого не делая. Он достаточно талантлив, чтобы не прилагать для этого очевидных усилий. Потому что цели нет. Это русский Иван на печи. Но потом появляется цель — и природа героя меняется. Такие люди брали города и свергали царей, покоряли небо и моря. Герой рефлексирующий превращается в деятеля. Но вот что он созидает и созидает ли — большой вопрос. Он призван разрушить несправедливо устроенный мир, но разрушает себя. Да, мысль, конечно, не нова, что уж тут. Но никто ничего нового тут уже и не скажет, вопрос только в интерпретации. Я играл про это.
—
Надеюсь, не раскрою интригу, если скажу, что финал чем-то напомнил мне «Брата» режиссера Алексея Балабанова. Это была перекличка, заложенная создателями намеренно или случайно возникшая в голове зрителя? Как относитесь к подобным киносвязям?
— Финал был предложен мною, драматургической точки в сценарии просто не было. И Воронеж — русский город в сердце страны, которой завтра уже не будет,* — возник как надежда на спасение для героя. Как будто там какая-то русская сила укроет этого путаника вороньим крылом, и он найдет там силы для чего-то нового в своей загубленной жизни или просто уснет на лавочке и уже не захочет просыпаться.
Я, конечно, помнил финал «Брата», но не могу назвать это прямым цитированием. Открытый русский финал — прием с большой традицией.
«Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал?» — написал Гоголь в финале первого тома «Мертвых душ» задолго до Балабанова. И нам уж такую «птицу» пригнали на съемку в виде транспортного средства, что, мне кажется, она никуда не доедет.
— Которая из восьми книг стихов вашего отца Александра Страхова вам ближе? Пишите ли что-то сами или вам интереснее проживать чужие слова, придавая им свои смыслы?
— У меня на полке девять книг. Я не могу выделить главную, это отдельные вещи в разных сборниках. Продолжая разговор о финале картины, о том, куда едет главный герой и, главное, зачем, у отца есть такие слова:
«Как завершить свой путь?.. — По городу лениво
Пройтись, погладить кошек, потрепать собак
И лечь под вывескою: СОКИ ВОДЫ ПИВО ТАБАК**».
Пожалуй, многих моих героев можно положить на эту лавку.
— В одном из интервью к выходу сериала «Комплекс Бога» вы сказали, что «психотерапия не ваш путь саморазвития». А какой — ваш?
— Проживать жизнь, честно и по-своему, стараться не сеять зла. Ничего нового я вам не скажу. Тут, наверное, важен контекст того высказывания. А касался он, скорее всего, того, что институт исповеди в нашем мире был заменен в большой степени разговорами с психотерапевтом. Он тебя и поймет, и объяснит, что ты вовсе не дурное дело совершил, а просто травма из детства не отпускает. Ну и так далее. Я, конечно, утрирую и никого ни к чему не призываю. Каждому свое, «кесарю кесарево». Но, мне кажется, человеку зачастую нужно самостоятельно проживать свое горе и свое зло, чистить свои авгиевы конюшни самостоятельно, наедине, не принуждая к этому помощников. Отец Александр Шмеман, кстати, очень негодовал по поводу того, что прихожанин приходит зачастую на исповедь с шелухой плохо прожитого дня и вываливает на священника бытовое свое паскудство. Так что тут дело не столько в психотерапевтах — они необходимы, сколько в удобстве человека освободиться от своих проблем комфортнейшим для себя способом.
— С юности расти в семье психологов (ваша мама Елена Соловьева создала свое направление в психотерапии) — каково это? Что можно назвать преимуществом, что недостатками такого воспитания? Или работа взрослых оставалась за дверью дома?
— Трудно ответить на ваш вопрос. Меня воспитывали бабушка и дед. Они во многом заменили мне родителей. Это я буду помнить всегда. В каждой семье своя история любви или ее недостатка. Что касается мамы, то это скорее классический вариант сапожника без сапог, когда профессионал в своем деле никак не может применить свои навыки дома, как бы ни старался. Мама помогала сотням людей, но себе помочь не могла. Так бывает.
— Как вы считаете, нужны ли эксперименты в современной системе образования или пусть лучше все идет по классике? Спрашиваю, потому что узнала, что вы учились в удивительной школе со своим сводом законов, необычными предметами вроде верховой езды и индивидуальным подходом к каждому ученику...
— Сейчас вся 734-я школа попадала со смеху. Верховая езда — это где-то в других школах, а на «Щелчке» у МКАД разве что конный патруль из Лосиного Острова мог забрести. Не знаю, есть ли сейчас такие. Школа же действительно уникальная, но не признаками какой-то элитной жизни, а совсем другим. Там учились и учатся обычные дети, но шансы вырасти во что-то интересное у них там очень высокие. Александр Наумович Тубельский создал школу, в которой учились и дети, и взрослые, друг у друга. Учились мечтать, слушать друг друга, дружить и проявлять свою волю. Причем последнее очень важно.
Система обучения была построена таким образом, что ученик начиная с какого-то момента мог самостоятельно выбирать, на что потратить времени больше, а какой предмет свести к минимуму. Система была продумана и не позволяла ученику набрать себе одну физру и уроки труда, которые в школе, к слову, были уникальны. Уникальны были и сейчас работают те педагоги, которые после ухода Тубельского продолжили растить из детей людей, способных думать и выражать свои мысли. Жаль, что школа потеряла свой статус «экспериментальной», что позволяло ей при соблюдении всех необходимых общеобразовательных норм не просто выделяться традициями, но и вносить в методики обучения свои уникальные наработки. Сейчас, наверное, с этим стало сложнее.
Расцвет школы пришелся на то время, когда Москва вместе со страной поплыла на льдине в неизвестном направлении. Но в этом плавании, зачастую хаотичном и бессистемном, было много прекрасного. Впрочем, тоскуешь не по прошлому, как таковому, а по себе.
«По несчастью или к счастью,
Истина проста: Никогда не возвращайся
В прежние места»***.
— Вы служили во многих театрах. Сейчас участвуете в антрепризных спектаклях, в театральных постановках «Содружества актеров, музыкантов и…» («САМи»). Зачем вы выходите на сцену? Почему вам важно не только сниматься, но и общаться со зрителем через спектакли?
— Да, есть «САМи» — компания единомышленников, в которой живут несколько спектаклей и одна антреприза со многими названиями, но суть одна — в основе «Оркестр» Жана Ануя, спектакль с хорошей драматургией и блистательными актерскими работами моих партнеров, пяти актрис. Это не такой большой объем в месяц, но мне хватает его для того, чтобы оставаться в театральной форме и не терять профессию. Театр и кадр — вещи разные. Но хочется сказать, что работа на сцене — это, конечно, не спортзал — для хорошей формы. Это профессия, это удовольствие иногда, иногда мучения и преодоление, это контакт со зрителем, который проживает свою жизнь и меняется, как и ты. Это хорошая драматургия, что важно. Очень важно играть хорошую литературу.
— Один из спектаклей, в котором вы участвуете, — «Онегин». Почему именно этот персонаж, да и произведение настолько актуальны сейчас?
— Пушкин уникален не только современным звуком, но и тем, как это слово звучит сегодня — и просто, и мощно одновременно. История потерянной жизни, ссоры из-за пустяка и убийства ни за что — это ясно рассказано зрителям, которым кажется, что они «Онегина» знают наизусть. Выясняется, что это не вполне так. И гуляка праздный превращается в трагического героя, потерявшего все смыслы в своей яркой, но такой никчемной жизни.
Роман Пушкина слишком велик, чтобы читать его от корки до корки со сцены. Здесь важно выделить главное, и, мне кажется, нам это удалось. Поэтому Светлановский зал в Московском международном доме музыки — около двух тысяч — всегда полон. Хорошие актеры и прекрасная музыка композитора Алексея Айги, которую играет оркестр «4`33``», — это не декламация под музыку, это полноценный спектакль.
— Говоря о литературе, у вас есть книга, к которой обращаетесь, когда нужен друг?
— Хороший вопрос, но ответа на него, пожалуй, нет. Есть книги, к которым я возвращаюсь. Это Чехов, Хемингуэй. Стихи — ну, тут список огромен. Из стихов этих поэтов возникают новые спектакли****, возможно, дело дойдет и до сольной работы.
— Ваша Москва — она какая?
— Моя Москва — это прежде всего мои сны, в которых дом, где я вырос. Ушедшие дед с бабушкой, окна, выходящие на метродепо с водонапорной башней, и лес до горизонта, поездные гудки, запах угля и горелой смазки.
Я вырос там, где в окна только лес,
Но далеко, почти что у небес,
Водонапорная, как лицевой порез,
И рельсы путают следы друг друга
В метродепо, ворота полукругом.
Мне восемь лет, я вышел на балкон,
Из мягкой пачки выбил сигарету**.
Тогда впервые я смотрел на эту
Невиданную перспективу света,
И взгляд был выше облетевших крон.
Теперь наоборот. Мне сорок,
А клену и березе шестьдесят,
И я сквозь ветви так же пялю взгляд,
Как одурманенный ребенок.
Туда, где нет домов до горизонта,
Где поезда и лес — граница фронта,
И небо нераздельное над ним.
Туда мечты, гудки, салютов море,
И понимание, что будет много горя,
Но это где-то впереди, черт с ним.
Теперь со мной оно и он со мною,
Не считаны ошибки за спиною,
Что, Господи, с собой я натворил.
Квартира номер семьдесят шестая,
Как год рожденья, осень золотая,
И первый снег на листья повалил.
Татьяна Еременко, Вечерняя Москва
https://vm.ru/society/1130888-akter-dan ... go-klyucha
) рассуждал, что Страхов выезжает только на внешних данных, а талант отсутствует.
. Здесь схожая ситуация, только Марочкин не настолько злой и завистливый,но мэтров обсуждает активно.
