ВЕЧНО УСКОЛЬЗАЮЩЕЕ ЖЕЛАНИЕ...
XVII Международный Волковский фестиваль
"ВАРШАВСКАЯ МЕЛОДИЯ" Леонида Зорина в Театре на Малой Бронной. Режиссер Сергей Голомазов.
В ролях - Гелена - Юлия Пересильд
Виктор - Даниил Страхов
История пьесы и спектакля "Варшавская мелодия" Леонида Зорина овеяна дыханием высокой лирики. Мне довелось в свое время быть на премьере в Вахтанговском театре, видеть дуэт Юлии Борисовой и Михаила Ульянова. Невидимые волны их голосов, жестов, интонаций, зримых образов, излучаемые камертонами чутких душ, доносятся до меня и сегодня. И Виктор, и Гепена были приближены друг к другу как две поэтические души, жили друг в друге, жили в духе и в слове. И хотя действительность разрушила пространство. в котором они могли бы быть вместе, оба они сохранили в себе высоту и чистоту чувства. Это была глубоко щемящая сердце история.
Постановщику "Варшавской мелодии" в Театре на Малой Бронной Сергею Голомазову удалось найти золотую середину между лиризмом и человеческой драмой, между экзистенциальными поисками и точной иронией, между легендой и реальностью. Выдержанность интонаций покоряет, Голомазов создает многоуровневый спектакль, "Варшавская мелодия" - пьеса светлая и очень печальная,
В Гелене – Юлии Пересильд есть та сфера таинственного, то ощущение радующей неисчерпаемости (!!!) чувства, которое дарит нам новые и новые мгновения неузнанного и узнаваемого, и особенно тех уроков любящей, романтической иронии, которые она дает Виктору. Ее душа истосковалась по любви, война же оставила в ней неизгладимый след трагизма, пережитых разрывов и утрат – гибель отца, смерть любимого ею юноши…. Мы догадываемся об этих ранах всего лишь из проговорок Гелены, двух-трех фраз, она что-то вспоминает и тут же одергивает себя. и быстро «забалтывает» сказанное, скрывая внутреннюю боль. На этих перепадах неповторимой иронии, пронзительной открытости чувства, сферы серьезного и смешного, ее открытой подлинной сущности, небывало человечной, целительной по своей сути, актриса исподволь подводит нас к мысли о роли творящего сознания в жизни человека… Романтическая ирония – ведет героиню к рефлексии, к внутренним мотивам и поступкам, к отрешенности на мгновенья от самой себя. Эти моменты и есть области становления духа, личности, характера.
Вот этой внутренней жизни в Викторе – Данииле Страхове как будто нет. Вернее, она лишь обозначается. Нет в нем ни «советского пафоса», то есть той идеологической составляющей, которая дала бы нам хотя бы мотивировку его поступков, реакций на события. Нет у него и друзей, в отличие от Гелены, он существует в абсолютной пустоте, и даже мир Гелены для него не приводит к изменениям его духа, к преображению всего его существа, к превращению его в подлинного человека.
За Геленой стоит война и биография. Удивительно, но Виктор – Даниил Страхов вне биографии, он из рекламного ролика, гламурного фильма, он вне времени.
- А была ли у Виктора любовь? - спрашиваю я, думая о «Варшавской мелодии». Когда она появилась в Вахтанговском театре с Юлией Борисовой и Михаилом Ульяновым, там был герой, прошедший войну, русский мужик, грубоватый, не очень отесанный, как и все герои Ульянова такого замеса, прошедший горнило войны за ним была биография,и он, Виктор, был человек с биографией. Возьмите фотографии фронтовиков первых послевоенных лет, пришедших в творческие вузы – в ГИТИС, ВГИК. Литинститут -- Григория Чухрая, Станислава Ростоцкого, Петра Тодоровского, Виктора Розова, Зиновия Гердта. .
На ком из них вы увидите такую с иголочки гимнастерку лучшего сукна, новенькую кожаную куртку, сверкающую умонепостигаемым блеском новизны, шапку-ушанку, такого качества, которого тогда в армии не существовало! И никогда не надеванную… Я подумала об Алисе Коонен, которая отвергла сто двадцать кожаных курток для роли Комиссара в «Оптимистической», пока ей не принесли купленную с рук, прошедшую огни и воды старую, поношенную, видавшую виды, потертую, процарапанную и чуть ли не простреленную, побелевшую в вытертых местах кожаную куртку, которая сразу пришлась ей и по душе, и по характеру, и по фигуре. Но ведь не актер подбирал этот костюм. Значит, он потребовался режиссеру именно в таком виде. Дабы с первых же минут его некоторым образом скомпрометировать....
Любит только Юлия Пересильд – Гелена. Для нее звучат фортепьянными этюдами Шопена стены-струны, и сама она - музыка и мелодия. Вот она взлетает, воспаряет на стул, на стол, на пианино, невесомая и летящая, окрыленная чувством.
Ромео отказывается обладать Джульеттой, Виктор может целовать Гелену, но не отваживается прикоснуться к ней. Не в силу пресловутой «советскости», которой нет… Геля, наконец, решается первой исполнить свое желание – прийти к тому, что превосходит ее собственное бытие… Но перед нами вечно ускользающее желание, и неважно по какой причине оно ускользает.
Виктор оставил Гелену, не попытавшись даже отстоять свое чувство, обделив себя в счастье, в верности. Гелена продолжает любить и любит пылко и страстно. И она этого не скрывает. Она признается – «Я все еще люблю тебя, это правда…» Для Виктора «любить» означает «хотеть быть любимым». Они встречаются и через 10 лет, и еще через 10… И это истории не-встречи двоих, расхождение чувств, вечно ускользающее желание….
Бывают истории мужской любви.
«Варшавская мелодия» у Сергея Голомазова – соло для героини, для актрисы Юлии Пересильд. История самоотверженной женской любви. Вокализ в финале песни «Уже никогда», Юлия Пересильд, как и песню – исполняет с особенным чувством. В нем слились и торжество любви, и страдание, и скрываемые ею слезы, и насмешка над собой, и гордый поворот головы в ее польском танго, и жест, которым она поправляет прядь нежных волос со лба… И независимость, и гордость. Не 50, а 150 оттенков – самых ярких, самых трогательных, самых пронзительных.
Маргарита Ваняшова
https://www.facebook.com/margarita.vani ... 31069117:0