Не хотела писать, но что-то такое бродит внутри… После последних «страстей» в октябре прошлого года в Сочи я решила, что больше не хочу смотреть этот спектакль. Мне показалось, что я всё поняла про него. Но(!) за три часа до начала совершенно неожиданно (но, видимо, не случайно) получила на него совершенно бесплатный билет (у нас на работе достаточно часто предлагают бесплатные билеты в различные театры города, но чтобы вот так…). Искушение было непреодолимым, бороться с ним не было сил… У нас, наконец, пришло лето!!! Я, наконец, вышла на работу после долгого сидения на больничном… Нет, все складывалось замечательно. Может быть поэтому я что-то вдруг «разоразмышлялась» после спектакля. Вот захотелось поделиться одной из «размышлялок».
Была такая песня в исполнении, мне кажется, Валерия Ободзинского:
Что-то случилось,
Чувствуем мы...
Что изменилось,
Мы или мир…
Раз уж мы все гнездимся на сайте Даниила Страхова, то захотелось поговорить о Леоне. Причём не о том Леоне, которого «имел в виду» Жан Ануй, а о том Леоне, которого нам «сочинил» актер Даниил Страхов.
Смотрела я вчера, смотрела (пятый раз, между прочим) на Леона и сочиняла свою песню, что-то вроде: Ах, Леон, мой Леон, ты моё отчаяние.... И задавала себе вопрос: а как сам актер Даниил Страхов относится к своему герою? Сострадает ему или не очень? Испытывает ли он чувство мужской солидарности по отношению к Леону или откровенно презирает его? Менялось ли у Даниила отношение к своему герою (учитывая, что, как и все мы, он тоже меняется с возрастом) за тот уже приличный временной отрезок существования спектакля. Тайна великая сия есть.
Есть такое расхожее выражение: о чём бы ни говорил человек, он всегда говорит о себе. Можно ли сказать об актерах: что бы не играл актер, он всегда играет немного самого себя? Есть в Леоне что-то от Даниила Страхова? Наверно, есть… что-то (?), уж очень он у него получается убедительным. Вот, пересматривая в пятый раз этот спектакль и в пятый раз всматриваясь в Леона, забавляла себя в поисках ответа на эти вопросы. Просто всё, что касается женских персонажей, мне понятнее. А Леон кажется все загадочнее и загадочнее.
В начале спектакля, когда решительная мадам Ортанс, развернув Леона резким движением к себе и, подняв за шкирятник со стульчака перед пианино, заставила его скакать зайчиком с трясущимися лапками... Что это? Он реально такой или он дурака валяет перед мадам Ортанс? Он реально любит Сюзанну или просто не может устоять перед ее напором «старой девы», как она о себе говорит? Зачем ему вообще все эти тетки (на пляже или не только?), которыми он жаждет обладать, да еще и «бесплатно»? Ведь он жаждет «обладать музыкой», ведь он музыкант или он это придумал про себя и заблуждается в отношении себя, как и многие из нас?
Вот, казалось бы, мадам Ортанс, в отличие от Сюзанны, всё гораздо лучше и быстрее поняла про Леона, но какого чёрта она тогда все-время его домогается? И ведь только Сюзанна обвиняет его постоянно в трусости и малодушии, а девчонки из оркестра, сами запутавшиеся в своей жизни и в своих отношениях, они то сочувствуют Леону, ни одна из них ни разу не высказала своего презрения к нему, к его неспособности принять решение, сделать выбор, послать к черту (ну хоть кого-нибудь), Ведь мы, женщины, в поисках защиты ищем в мужиках, прежде всего, именно брутальности. М.б. война сломала его? Что это за отчаянный выплеск: я – солнце? Вот в который раз уже воспринимаю этот его отчаянный бег («ты очень хорошо бежишь») как побег. Как побег от самого себя, как единственный искренний порыв в этом бесконечном самообманчивом, а проще говоря, лживом круговерчении между Сюзанной, мадам, больной женой и … музыкой. Ну как-то в этот раз Леон не вызвал у меня сочувствия, более того, он вызывал у меня досаду и др. негативные эмоции. Леон вызывал, конечно, а не Даниил (уточняю для тех, у кого сливаются часто актер и его образ). Даниил как раз вызвал в очередной раз восхищение на тему: как он это делает?